О проблемах сохранности памятников природы и истории нашего края, о путешествиях по Южному Уралу, России и всему миру рассказывает челябинский литератор Александр Кожейкин.
— Александр Валентинович, когда в первый раз вы отправились в поход с рюкзаком?
— В возрасте пяти лет отец брал меня с собой на автомобильные вылазки. Мы в то время жили в Миассе, точнее, на Машгородке. Помнится, был у нас старенький «горбатый» «Запорожец», который не на каждую горку въезжал, хотя было нас там трое. Приходилось мне и матери выходить и подниматься на «вершину» пешком. Ездили на другой берег Тургояка и на Аргази. В то время Аргази еще не были настолько загажены. Вместе с нами ехали друзья семьями. Сразу распределяли обязанности. Взрослые мужчины ловили рыбу на уху, женщины обустраивали быт. Первый поход был на Аргази. Взрослые пели песни у костра под гитару. Помню, как ввысь летели искры. Очень потом хотелось повторить.
— А сегодня вам удается выбрать пару деньков и пожить «в глуши»?
— Сейчас меня порой тянет уехать куда-нибудь на пару дней, собраться на природе с новыми мыслями, обдумать сюжеты. В такие моменты на ум приходят строчки:
Закат, таинственно алея,
светил, да не хватило сил,
как у бегущего оленя,
когда гепард его скосил.
Хотя давно живу иначе
и вырос далеко от мест,
где взгляды зверя больше значат
любых осмысленных примет,
мне часто кажется, с годами
все больше доверяю я
не книгам, как учил Гадамер,
а звукам горного ручья.
Мне верится, что там начало,
там жизнь другой имеет смысл,
и можно отыскать на скалах
иератическую мысль.
Это стихотворение называется «Там, где начало». То есть считаю: люди подсознательно стремятся к своим истокам.
Для меня понятие «глушь» имеет особое значение. Очень важно, чтобы был wi-fi, а минимальные удобства могут ограничиваться койко-местом или бунгало. Так я жил на побережье Сиамского залива.
У меня тогда был заказ на серию статей для журнала с экзотическим названием «Спецтехника и нефтегазовое оборудование», и нужен был постоянный выход в интернет. Параллельно я работал над романом «Бог смерти». Плавание утром, здоровый образ жизни и тишина по вечерам. В Камбодже зимой рано темнеет. И все вокруг затихает.
Что касается наших красот, то люблю Тургояк. Мы с братом часто путешествовали на его яхте. Пересекали озеро и бросали якорь на противоположном берегу. Там красивейшие места!
— У вас есть любимые «заповедные уголки» на Южном Урале?
— Конечно, есть. Это район озера Курги, точнее перешеек между этим озером и озером Касарги. Озеро раньше было соленым и совершенно уникальным. Однако, когда Касарги однажды стало подтапливать дома, один олигарх самовольно выкопал канал для сброса пресных вод из Касаргов. Вследствие этого началось подтопление домов садоводов, которые отстроились ближе к озеру Курги. Вода затопила и мой домик. Но в последние пять лет озеро отходит. Приезжаю туда и купаюсь. Вода уже не та, пахнет болотом, но воздух изумительный.
— Допустим, вам нужно выступить перед школьниками и рассказать об уникальности такого памятника, как Игнатиевская пещера. О чем вы поведаете подрастающему поколению?
— Специалисты утверждают, что юные люди внимательно слушают только пять-шесть минут, а дальше их внимание падает по экспоненте. Значит, нужно сообщить им все самое важное в эти первые минуты. Самое главное — сказать, что возраст наскальных рисунков от шести до восьми тысяч лет, а некоторые историки склоняются к версии, что Игнатиевская пещера была местом для священных обрядов. Затем обратить внимание на необычайную красоту окружающей природы. Это означает, что древние люди не случайно избрали местом культовых обрядов это место.
— А теперь представим другую ситуацию — к вам приезжают друзья из других регионов и просят показать на Урале что-нибудь из ряда вон выходящее. Куда вы свозите их?
— Однажды летом я побывал в родном Миассе и решил наведаться на смотровую площадку, расположенную в районе поворота на озеро Инышко. Решил сделать ряд снимков, и везде в объектив попадал мусор: полиэтиленовые бутылки, смятая упаковка и консервные банки. Я поймал себя на мысли: «Хорошо, что мой друг из Москвы, режиссер и актер, недавно побывавший у меня в гостях проездом, в силу ограниченности во времени, таки не попал туда и этого не увидел». Аналогичная жуткая картина была у смотровой площадки по дороге в Златоуст. Вывод я сделал такой: перед тем, как показывать гостям какую-нибудь нашу достопримечательность, оценить ее на предмет наличия/отсутствия мусора — чтобы стыдно потом не было. К сожалению, мусор и грязь на туристических маршрутах явление, распространенное по всей России. Где-то больше, где-то меньше. Хотя… На Северном Кавказе мусора не так много, а туристов хватает. Возможно, пакостники боятся, что горцы их зарэжут…
— Каково, на ваш взгляд, нынешнее состояние памятников природы и истории? Достаточно ли хорошо они оберегаются?
— В последние годы стали более внимательно относиться к своей истории. Во времена моего детства на острове Веры на Тургояке лежали горы мусора, в том числе в пещерах. Сейчас все это бережно отреставрировано, прибрано, обихожено, и любой желающий может узнать про историю мест вокруг Тургояка.
— Куда бы вы хотели съездить в ближайшее время?
— Любимые мои места по-прежнему Тургояк, Кисегач, Кумкуль, Увильды… Но вопрос надо ставить по-другому: куда «не хочу, а могу» попасть? К сожалению, на Увильды теперь простому смертному в поход не отправиться — все берега законно или незаконно, как Коровий пляж, захвачены. Озеро Кумкуль тоже огорожено. Если раньше можно было пройти к воде, то теперь, несмотря на четко изложенную концепцию Водного Кодекса, что все озера являются федеральной собственностью и проход к ним должен быть свободен, не тут-то было: никого не пускают.
— Как вы считаете, возможно ли в сложившихся условиях развитие въездного туризма на Южном Урале?
— Возможно. Если начать бороться и с теми, кто мусорит, и с теми, кто нарушает закон. Мне кажется, это реально при сочетании увеличенных в разы штрафов и воспитательной работы с детсадовского возраста. Этим путем прошли все государства.
Фотографии предоставлены Александром Кожейкиным
